Весенняя охота: за и против

Люблю я охотиться осенью. И утку, и вальдшнепа, и все ... »

Борис Дмитриевич Антоненко-Давидович, наоборот, был любитель весенней охоты. Он ждал его, как праздника, и посвятил ему лучшие строки охотничьего поэмы «Семен Палеха». Художник с двумя своими друзьями плыли на пароходе вверх по Днепру до села Сваромье (теперь оно затоплено водами Киевского моря). Там они охотились с лодки селезней на манок. Лодка заранее готовился, чтобы селезни, которые подлетают, не заметили охотников.

«Семен Иванович вытащил из дырявой заплатанной кармана кустарного манка. Его манок - это грязная перевязанная бечевкой комбинация лозы и гильзы военного патрона. Но мы быстро убедились, что за инструмент и какие штуки может на нем отсечете непревзойденный маэстро Палеха!

Он торжественно, как к какому-то таинству, вытянул руки, плюнул, важно вытер рукавом губы и взял в рот манок: - Кигы-ки-ки! .. Кигы-ки-ки! .. Непролазные чащи первобытного леса, тяжелая походка первоначального гражданина земли и ее голодный волчий, когда он утром выходил налови, - все вдруг повеяло на нас от тех Пальошиних звуков и его сморщенного, сосредоточенного внимания где-то на одной цятци манка, лицо. Но не прошло и минуты, как с бескрайней водной дали налетело трое чирок. За ними еще откуда-то двое. Опять летят! Целый табун самцов ... Они кружат над нами, выгибая во все стороны свои продолговатые шеи и по-кавалерийски потрескивая клювами. С нашей лодки еще более рассекаются сумасшедшие трели утиной серенады. Манок Семена Ивановича выдает такие сумасшедшие, такие страстные звуки, что самцы совсем-совсем шалеют. Они слышат извечный весенний призыв самки, слышат ее отчаянный от страстного желания крик и не находят ее. Мы совсем растерялись от такой неожиданной массы птиц, от их близости и дерзости, что наши ружья минуту беспомощно крутятся, не зная, куда целиться. Табун дважды чуть не черкнув крыльями о концы наших струек.

Другие статьи по теме:

Добавить комментарий: